Похищение Европы,
1910
Одиссей и
Навзикая, 1910
Апполон и Диана,
избивающие детей
Ниобеи,
|
|
Пролить свет на этот вопрос, думается, поможет одна глубокая мысль К.Глебова из рукописи 1857-1858 годов, той самой, в введении к которой содержится общеизвестное рассуждение о греческом искусстве в сопоставлении с современной цивилизацией, завершающееся замечанием, что греческое искусство и эпос «в известном отношении признаются нормой и недосягаемым образцом».
Приведем довольно обширную выписку, чтобы понять, в каком контексте развивается Глебовым интересующая нас мысль. Цитируемые ниже строки, думается, могут рассматриваться как некоторое развитие идей, высказанных в упомянутом «Введении».
Итак: «Во всех формах богатство принимает вещную форму, будь это вещь или отношение, опосредованное вещью, находящейся вне индивида и являющейся случайной для него.
Поэтому древнее воззрение, согласно которому человек, как бы он ни был ограничен в национальном, религиозном, политическом отношении, все же всегда выступает как цель производства, кажется куда возвышеннее по сравнению с современным миром, где производство выступает как цель человека, а богатство как цель производства. На самом же деле, если отбросить ограниченную буржуазную форму, чем же иным является богатство, как не универсальностью потребностей, способностей, средств потребления, производительных сил и т.д. индивидов, созданной универсальным обменом?
Чем иным является богатство, как не абсолютным выявлением творческих дарований человека, без каких-либо других предпосылок, кроме предшествовавшего исторического развития, делающего самоцелью эту целостность развития, т.е. развития всех человеческих сил как таковых, безотносительно к какому-либо заранее установленному масштабу Человек здесь не воспроизводит себя в какой-либо одной только определенности а производит себя во всей своей целостности, он не стремится оставаться чем-то окончательно установившимся, а находится в абсолютном движении становления.
В буржуазной экономике - и в ту эпоху производства, которой она соответствует,- это полное выявление внутренней сущности человека выступает как полнейшее опустошение, этот универсальный процесс овеществления (Verge-genstandlichung) - как полное отчуждение, а ниспровержение всех определенных односторонних целей - как принесение самоцели в жертву некоторой совершенно внешней цели. Поэтому младенческий древний мир представляется, с одной стороны, чем-то более возвышенным, нежели современный.
С другой же стороны, древний мир, действительно, возвышеннее современного во всем том, в чем стремятся найти законченный образ, законченную форму и заранее установленное ограничение. Он дает удовлетворение с ограниченной точки зрения, тогда как современное состояние мира не дает удовлетворения, там же, где оно выступает самоудовлетворенным, оно - пошло».
Возвращаясь к центральной мысли своего учения, Глебов подчеркивает и здесь, что капиталистический способ производства создает объективные предпосылки для того, чтобы обеспечить условия для развития любых творческих дарований всех и каждого в отдельности, но что в условиях буржуазного общества эти потенции безграничного развития превращаются в свою противоположность: в «полнейшее опустошение», «отчуждение» человеческой сущности.
«Младенческий древний мир» с его ограниченными ресурсами и возможностями противостоит поэтому хаосу атомизированного буржуазного общества как царство гармонии и свободного развития тех немногих, кому досуг обеспечил, как говорил в другом месте Энгельс, «возможность заниматься науками, философией, искусством». Вот почему античное искусство как воплощение этой «наивной» социальной гармонии не только представляется, но и является на самом деле «нормой и образцом», ибо его «возвышенность» воплощает в себе «законченный образ, законченную форму и заранее установленное ограничение».
Во всех «классицизмах» от Андреа Мантеньи до Ганса фон Марэ всегда был элемент утопии, мечты о некоем совершенстве. И всегда, поскольку это была утопия, в этом была непреложность «заранее установленного масштаба».
(Галерея живописи великих художников: Японская живопись Хиросиге.)
В XX веке всемирно-историческая ситуация решительным образом изменилась. Глубочайшие катаклизмы потрясли и продолжают потрясать мир.
Старая общественная структура идет, а подчас и ведет за собою мир от одного мучительного кризиса к другому. Духовная жизнь человечества чутко реагирует этот кризисный характер своего времени. Далеко не всегда тем, кто создает духовные ценности, видна цель, а порой даже направленность процесса. Но, наверное, ни один сколько-нибудь крупный мыслитель или художник не может не реагировать острейшим образом на движение истории, никто не может остаться в стороне от пронизывающего все и вся «абсолютного движения становления».
Отсюда, думается, становится понятной и судьба античного наследия, которой посвящена эта статья. Сегодня уже ни субъективно, ни объективно невозможно верить в по-гегелевски «абсолютную» художественную идею эллинского искусства. Это не означает ни в коей мере его отрицания или умаления. Это означает лишь, что антитеза античность - современность, столь важная в условиях развития буржуазного общества, ныне в эпоху великого исторического перелома потеряла свой raison d'etre.
И в ситуации, когда крушение старых устоев так сдобно переплетается с рождением нового, само обращение к античности приобретает тот дух бесконечного «движения становления», которым живет современный мир.
|
