Алексей Федоров-Давыдов. Место и роль пейзажа в творчестве Серова

Заросший пруд, 1888 Октябрь. Домотканово, 1895

Беря такие пейзажи, как «Зимой», с одной стороны, и такие, как «Лошади на взморье» (1905, Государственный Русский музей), а также пейзаж-жанр «Купанье лошади», начинаешь понимать, почему Серов впоследствии, работая над «Одиссеем и Навзикаей», решает композицию то в серебрящейся холодно-серой, то в напряженной и декоративно яркой желто-синей гамме. Но все это уже выходит за пределы нашей темы о пейзажах Серова.

С середины 1900-х годов пейзаж как таковой лишь спорадически появляется в творчестве Серова. Уже в таких работах, как «Баба с лошадью» (1898), жанровое начало господствовало над пейзажным. В еще большей мере это можно сказать о таких произведениях, как «Безлошадный» (1899) или «Полосканье белья» (1901), несмотря на всю выразительность зимнего пейзажа в этой картинке и его органическую связь с фигурами. Но если в этюдах «Зимой» (1898) или «Стог сена» (1901) жанровый момент дополняет пейзаж, то в «Безлошадном», «Полосканье белья» или «У перевоза» (1905) жанровое начало является ведущим. «Стригуны на водопое» (1904)-это тоже больше анималистический жанр, нежели пейзаж, и, пожалуй, лишь в «Купанье лошади» (1905) можно говорить о равновесии и равной роли пейзажного и жанрового начал.
Выше мы уже упоминали, что среди откликов Серова на события 1905 года кроме широко известных сатирических рисунков, карикатур и замечательного эскиза «Похороны Баумана» есть пейзаж «Дворцовая набережная в Петербурге в 1905 году». Мрачно выглядит черновато-коричневая масса дворца, около которого на набережной видны орудия. Красный закат на небе особенно напряженно звучит в сочетании с белым снегом на Неве. Это уже не тревожное ожидание, наполнявшее картинку «Стригуны на водопое», и не радостный и блистающий мир «Купанья лошади», а мир страшный и зловещий. Этот набросок, вероятнее всего, был навеян Серову кровавыми событиями 9 января, которые его так потрясли и вызвали известный его протест и выход из Академии художеств. Трудно сказать, делался ли этот набросок для картинной композиции или это была простая фиксация поразившей художника мрачной действительности. Но ясно, что Серов преследовал здесь и пейзажные задачи. (Галерея живописи великих художников: Алексей Саврасов, русский пейзажист.)
Серов продолжал, конечно, писать пейзажи и даже создавать такие полные лирики произведения, как пастель «Дорога в Домотканове зимой» (1904, Рязанский художественный музей). Но они уже не являются теперь чем-то новым, а лишь повторяют старые мотивы и решения. Таким же повторением старых мотивов и приемов является и акварель «Улица Торнабуони» (1904, Государственная Третьяковская галерея) и пейзаж с церковью (1905, Картинная галерея Армении, Ереван). Можно найти несколько пейзажей, сделанных и в последние годы, как, например, «Ночь в Париже» (1910). Но это все отдельные работы, лежащие вне основных интересов Серова и его теперешних живописных исканий. О том же говорят карандашные и акварельные наброски, исполненные во время путешествия в Грецию. Они носят более фиксирующий, нежели образный характер.
Так, восторгаясь природой Греции в письмах, Серов, очевидно, не испытывал потребности выразить это в пейзажных образах. На самом деле его как художника в его поисках «стиля» интересовала не природа Греции, а ее античная художественная культура. Его интересовала греческая архаика, исходя из которой он и создает свои картины на античные темы в 1909- 1911 годах. Утрачивает пейзаж свою роль и как часть портретной композиции. «Дети» (1899) были здесь, пожалуй, последним большим достижением. Современные им портреты Александра III на фоне дворца (Государственный Русский музей) и на фоне пристани в Дании не представляют интереса, несмотря на то, что акварель, изображающая царя на фоне дворца, написана с формальным блеском и мастерством. Если сам дворец был исполнен с натурного этюда, то фигура прикомпонована к нему с фотографии. Изображение парка в Архангельском оживило конный портрет Ф.Ф.Юсупова-отца (1903, Государственный Русский музей). Но в общей удаче произведения, кажется, большую роль сыграла мастерская увязка фигуры всадника с замечательно написанной лошадью. В дальнейшем Серову в его портретных исканиях пейзаж будет уже непригоден для характеристики портретируемых. Показательно, что, набросав в 1906 году углем композиционный портрет своих дочерей среди пейзажа, Серов так и не написал его. Женское обаяние Гиршман в портрете 1907 года (Государственная Третьяковская галерея) развертывается в будуаре, и ему сопутствуют зеркало и туалетные принадлежности вместо солнечного летнего пейзажа, в котором тихим светом сияла красота Маши Симонович («Девушка, освещенная солнцем»). И когда уже в конце жизни, в 1910 году, живя в Биаррице, Серов попытается ввести в портрет М.С.Цетлин морской вид в двери балкона, то это не даст желаемых результатов. Недаром сам Серов так жаловался, что портрет не удается и идет с трудом. В самом деле, томление духа, которое он хотел выразить в позе девушки, никак не поддерживалось условно-декоративно написанным пейзажным фоном.

Совсем иначе обстояло дело с использованием пейзажа в исторических композициях. Ведь как раз к тому времени, когда Серов как будто охладел к пейзажу, начался расцвет его творчества как исторического живописца. В 1907 году пишется замечательная историческая картина «Петр I» (Государственная Третьяковская галерея) и предпринимается столь много давшее впоследствии путешествие в Грецию.
Замечательный пейзажист, так тонко чувствовавший природу и умевший выразить в ней «настроение», конечно, сказался в передаче пейзажного окружения в картине «Петр I» и в предшествовавших ей акварелях «Царских охот». Но пейзажу теперь была отведена уже дополнительная к основной теме роль.
Мы помним, что в первых попытках историзма (картина «Ифигения в Тавриде», 1893) тема решалась пейзажно. Пейзажной была, в сущности, трактовка тем «После Куликовской битвы» (1894) и «Слуга Авраама находит Исааку невесту Ревекку» (1894), оставшихся в эскизах; пейзажной, несмотря на то, что в обоих случаях пейзаж изобразительно очень скромен - равнина - и занимает мало места при низком горизонте. Но в лиричности решения этих сюжетов значительную роль сыграли освещение и «пейзажное настроение». Быть может, потому-то Серов и не написал ни той, ни другой композиции и даже не разрабатывал их, что его в данном случае интересовал не исторический сюжет, а лишь общее «настроение».