Алексей Федоров-Давыдов. Место и роль пейзажа в творчестве Серова

Заросший пруд, 1888 Октябрь. Домотканово, 1895

Лаконизм и сконцентрированность содержания картины «Октябрь» не следует принимать за его однозначность. Такую однозначность мы действительно найдем в собственно этюдах, в кратковременных набросках: «Лошадь» 1892 года или «Лошади у пруда» (1905, Государственная Третьяковская галерея). От таких однозначных этюдов пойдет этюдизм «анималистического пейзажа» мастеров Союза русских художников.
В «Октябре» же Серова мы видим сложное и богатое внутренним движением содержание. Оно выражается и внешне в относительной многопредметности и многопланности изображения, которое можно искусственно «раскадровать», получив как бы самостоятельные небольшие пейзажно-жанровые этюды. Так можно «вырезать» фигурку мальчика, группу лошадей с деревьями справа или группу лошадей и овец слева. Но дело даже не в этом, так как все части не механически соединены и даже не прикомпонованы друг к другу, а составляют единое слитное целое, как бы «вырезанное» из большего пространства. Дело заключается во внутреннем развитии лирического содержания, в движении чувства, выраженного в этом состоянии природы. Это движение чувства живописно передано тонкими переходами полутонов, ритмом едва уловимого движения, пронизывающего пейзаж. Это уже знакомый нам ритм - все изображение как бы «дышит» и тем самым живет, а не предстает перед нами застывшим, схваченным в одно мгновение в одном движении, оно находится как бы в медленном однообразном протекании.
В лаконизме, собранности и простоте пейзажа «Октябрь» Серовым достигнута большая синтетичность образа. Сравнительно с этой синтетичностью «Заросший пруд» кажется еще частным видом, в то время как в «Октябре» дан типический, обобщенный образ природы. Все это и делает этюд, каким был «Октябрь», подлинной картиной. Являясь одним из самых замечательных деревенских пейзажей-жанров Серова, «Октябрь» как бы открывает собою серию картин деревни в его творчестве. В них превосходно написанные деревенские пейзажи органично связаны с входящими в них фигурами людей и столь излюбленных Серовым лошадок, образующих порою незамысловатые простые сценки. Это такие картины деревни, как «Баба в телеге» (1896, Государственный Русский музей), «Баба с лошадью» (1898, Государственная Третьяковская галерея), «Зимой» (1898, Государственный Русский музей) и далее «Полосканье белья» (1901, собрание Т.В.Гельцер, Москва), «Стог сена» (1901, Саратовский художественный музей имени А.Н.Радищева), «Стригуны на водопое» (1904, Государственная Третьяковская галерея), «У перевоза» (1905, Государственная Третьяковская галерея) и др.
Это тот самый «крестьянский Серов», по определению И.Грабаря, у которого любовь к деревне, поэтическое восприятие деревенской жизни выражаются и в пейзаже и в изображении людей и животных. В этих деревенских работах особенно сильно проявился демократизм Серова, характерный, разумеется, и для всего его творчества в целом. Образ деревни складывается в этих вещах из слияния в некое единство природы, людей и животных, органически связанных с этой природой, живущих в ней и одной с ней жизнью. Рассматривая эти работы, мы видим в них эволюцию, близкую эволюции портретной живописи. В 1898 году Серов одновременно создает и наиболее пейзажные образы деревни, такие, как «Из окна усадьбы» или «Зимой», где жанровый момент - выезжающие из-за угла сарая сани - не играет главной роли, а, скорее, дополняет пейзаж, и такие, как пастель «Баба с лошадью», которая является типажным изображением, тесно слитым с пейзажем.
Пастель «Баба с лошадью» написана в рыже-белой звучной гамме, и эта звонкая гамма соответствует жизнерадостности картины. Весело улыбается молодая женщина, держа за узду прижавшуюся к ее руке головой мохнатую, смирную и добродушную деревенскую лошадь. Белея, сверкает снег на земле и на крыше сарая, и, кажется, чувствуешь самый запах зимнего не очень морозного бодрящего дня. На фоне снега звучно и весело смотрятся рыжий полушубок женщины и лошадь. Все исполнено свежести, радости жизни. Молодая женщина явно позирует художнику, и ей приятно и немного смешно, что ее рисуют. Кажется, и жмурящаяся лошадь тоже по-своему довольна. Кругом тишина, и лишь может прозвучать подвешенный на шее лошади колокольчик, своим звоном подчеркивая эту спокойную тишину зимней деревни.
Снова все очень просто и непритязательно и вместе с тем полно чудесного содержания. Оно опять-таки более внутреннее, чем внешнее, сюжетное. Оно дано как жизнь людей и природы, а не как действие или событие. Спокойное в своем существе, это содержание более активно, чем в «Октябре», и более открыто на зрителя. В «Октябре» зритель, собственно, и не предполагался; здесь же он явно нужен, к нему обращено «состояние» изображенного. Это соответствует усиливающейся в то время роли позы и жеста в портретах Серова. На этой основе Серов вновь достигает в картине «Дети», портрете своих сыновей (1899, Государственный Русский музей), единства и полной связи человека и природы совсем по-другому, чем в «Девушке, освещенной солнцем», иными средствами и в иной манере живописи. Экспрессивная динамика и характерность в равной мере присущи как фигуркам детей, так и морскому пейзажу. Эта экспрессивная выразительность способствует единству изображения. Выявлено оно и в том, как сочетание холодного серого в изображении моря и мостков с теплым розовато-коричневым цветом песка проведено в фигурках детишек. Если свет неба как бы играет на их белых рубашках, то теплые цвета их лиц соответствуют цвету берега. В синих штанишках как бы концентрируется холодная часть гаммы, но в целом их фигурки подцвечены теплым тоном.
По-иному образуется поражающая органичностью связь жанровой части с пейзажем в картине «Баба в телеге». Запряженная в телегу лошадь и сидящая в телеге женщина так же находятся внутри пейзажа, так же «живут» в нем, как и мальчонка в картине «Октябрь».
Сдержанная цветовая гамма хорошо передает простую лирику этого сюжета, погоду и «состояние» пейзажа. Мягко написан лесок вдали с его то более темными зеленоватыми, то более светлыми желтоватыми оттенками. С ним хорошо связывается серый цвет реки и серо-зеленая трава спереди. Эту гамму оживляют коричневый цвет лошади и красноватый платок бабы. Притушенная гамма как бы светится, и это своеобразное «свечение» акцентируется игрой света на оглоблях телеги и в особенности на железных шинах колес.