Осенний вечер
|
|
Это с еще большей определенностью выступает в своей эмоциональности в этюде «Осенний вечер» (1886, Государственная Третьяковская галерея), написанном в Домотканове. Интенсивное вечернее желтоватое освещение на небе и на коричневых пятнах листвы очень эмоционально передает «состояние» осеннего вечера. Серов уже здесь, в этой ранней работе обнаруживает стремление к объективному выражению этого «состояния» именно как жизни самой природы. Его увлекает материальность изображаемого: деревьев, листвы, травы, неба, которые даны густой энергичной кладкой краски. При этой материальности оживляющее пейзаж движение приобретает характер как бы трепетности самих форм, как, например, стволов деревьев или листвы. Даже закатное небо передается динамичными мазками. Трепетны и пятна-штрихи, которыми написана трава с белыми цветочками в ней, и коричневые мазки, обозначающие тени.
Эту живую трепетность натуры при большой материальности видим и в маленьких этюдах того же 1886 года - «Прудик» (Государственная Третьяковская галерея) и два очаровательных пейзажа «Зима в Абрамцеве» (Государственная Третьяковская галерея и частное собрание, Москва).
В «Прудике» взят мотив отражения в воде окружающих деревьев. Оно перебивается игрой солнечных пятен, пробивающихся сквозь листву и как бы «лежащих» на воде, как и листочки болотной ряски и доски мостков. Все это сообщает пейзажу большую пространственность. Кажется, что пятна света и цвета - зеленые, коричневые и беловатые - как бы движутся на прозрачной поверхности воды. Весь пейзаж полон света, воздуха и движения. Это движение не имеет определенной направленности, это даже и не движение в смысле перемещения предметов. В пейзаже нет ветра, передан ясный, тихий летний солнечный день. Это, скорее, выражение в натуре живого начала, внешне не проявляющегося, но всегда ощущаемого нами, по которому мы безошибочно отличаем «одушевленное» от «неодушевленного». Эту «одушевленность» и пытается передать Серов в своем этюде. Он написан очень жидкой краской в сочетании голубого цвета неба с зеленью листвы разных оттенков и коричневых и белых пятнышек и черточек, которые намечают детали и являются главными выразителями этой его «одушевленности». Его этюдная, набросочная живопись стремится запечатлеть сразу увиденное, «схватить» натуру.
Эта же манера и та же задача видны и в обоих пейзажах «Зима в Абрамцеве». И здесь мы находим сочетание широких пятен снежных сугробов с тонкими черточками, которыми даны стволы деревьев и другие детали. И здесь материальность передачи предметов сочетается с движением.
Заснеженный парк с его деревьями, так легко и грациозно и вместе определенно обозначенными кистью, с домом на втором плане в одном и церковкой в другом этюде - все это полно свежести чувства, такой милой поэзии и задушевности. Этюды написаны чистыми и светлыми красками с синими тенями на белом снегу, с коричневыми и зелеными пятнами деревьев. Материальность живописи здесь обладает большой духовностью содержания. Лиричность чувств, непосредственность восприятия и передачи натуры при материальной весомости живописи соединены тут с необычайной для начинающего художника органичностью. Уже в этих ранних этюдах обозначается отличие серовского поэтического восприятия природы от левитановского. Но об этом поговорим позднее.
Прекрасны этюды Венеции («Набережная Скьявони в Венеции» и «Площадь св. Марка в Венеции»; оба в Государственной Третьяковской галерее), написанные во время другого путешествия вместе с Остроуховым в 1887 году. Они являются как бы завершением, высшей точкой этого раннего свободного и еще очень, в сущности, простого в своем содержании этюдизма. Здесь Серов развивает далее передачу «правды видения», изображения жизненно-случайного. Это чистые пейзажи, свободные от какого бы то ни было «историзма» или опосредованности, осложненности впечатлениями о том искусстве, которым богата Венеция. Серов берет набережную с толпой гуляющего люда, с виднеющимися вдали архитектурными шедеврами чисто пейзажно, то есть просто как красивый город, в котором воздушные пространства и массы воды играют такую большую роль и придают ему особую живописность и поэтичность.
Как объект пейзажного восприятия, в котором свет и воздух, общее состояние и общий вид имеют первостепенное значение, трактует Серов и знаменитую площадь св. Марка с ее прославленным собором. Передача архитектуры не в своеобразии художественных качеств этого памятника, не в его старине, а в зримой красоте и пейзажной убедительности интересует здесь художника.
Красота Венеции, так пленившая Серова и вызвавшая у него восторженные слова о прекрасном и «отрадном» искусстве, дана не музейно-описательно, не в изображении памятников искусства, а в передаче общей пейзажной прелести города, в образе которого искусство сливается с природой, который чарует именно тем, что его фантастичность есть на деле живая жизнь. Все это сказывается и в том, как взяты Серовым эти городские пейзажи, и в тонкости красочной гаммы этюдов. Она словно высветлена в этюде «Площадь св. Марка» ярким солнцем и светится своими серебристыми и светло-палевыми, желтовато-коричневатыми тонами. Пестрый в натуре фасад собора, весь переливающийся украшениями и мозаиками, едва мерцает голубоватыми, коричневатыми тонами, а каменные плиты площади написаны почти белилами. В этюде «Набережная Скьявони» эта высветленная гамма оживляется коричневым цветом Кампаниллы, желтыми парусами лодок и пестрыми пятнами фигурок гуляющих, едва обозначенных мазками кисти. Это как бы вибрация мелких цветовых пятен на общем блеклом, высветленном тоне этюда. Эти - то цветные, то коричневые - мазки, которыми даны фигурки людей и окна домов в этюде «Набережная Скьявони», детали архитектуры собора и голуби на площади в этюде «Площадь св. Марка», так же как и в абрамцевских пейзажах, придают живую трепетность изображению, создают легкий ритм пронизывающего его движения. Высветленный колорит, как и динамичность мазка, прекрасно передает свет и воздух, всю чудесную прозрачность «атмосферы» Венеции. Серов уловил в образе Венеции ее пейзажность, ее воздушность, мягкость тонов зданий, и воды, и неба-все то, что чарует в этом городе, веселит и мягко ласкает Душу.
|
